В прошлый раз мы коснулись того, что синий цвет в искусстве прошлого существовал весьма загадочно. Он то игнорировался, то использовался не там, где нужно. Синий являлся синонимом черному, точно также, как желтый — белому. В греческом и латинском языках практически не возможно найти этому цвету название. в то время как для триады белый-красный-черный имеется по несколько обозначений. Для описания очевидно синих вещей (растений, минералов) греческие авторы используют названия других цветов. Такое ощущение, что либо вместо синего они видели другие цвета, либо намеренно его игнорировали. Разумеется, ни то ни другое не верно. Древние греки видели окружающий мир идентично европейцу XX столетия, никакие этнические различия не меняли их зрительные качества настолько сильно, а проблема синего цвета не имела личного характера. Тут речь о культурных, социальных, и идеологических различиях, мешающих древним людям воспринимать синий цвет самостоятельно.

Египетский синий был изобретен еще в III тысячелетии до н.э., изготавливался он из песка и меди, перемолотых в порошок. В древнем Риме синий цвет откровенно не любили, он ассоциировался с черным, то есть с трауром, смертью, порой уродством. По этой причине носить синий цвет было чем-то вопиющим. Голубые глаза были предметом неуважения, физическим недостатком. Свидетельством порочности у женщин и женоподобия у мужчин. В театре голубые глаза часто использовались для создания комических персонажей. В эпоху раннего Средневековья синий цвет категорически не мог быть включен в систему богослужебных цветов. Система сложилась гораздо раньше, чем восприятие синего отдельным цветом, а укоренившиеся к тому моменту стереотипы сделали реабилитацию синего невозможной. Церковь не уделяла ни малейшего, даже самого крошечного места для этого цвета. Католическая литургия всегда была построена на пресловутых трех цветах (догадайтесь каких), правда, по будням их позволялось разбавлять зеленым. Выходит, даже у зеленого цвета было больше прав. При том, что в природе превалируют оба цвета и часто сочетаются вместе.

В начале второго тысячелетия, и в особенности начиная с XII века, синий в западноевропейской культуре перестает быть второстепенным и редко используемым цветом, каким он был в Древнем Риме и в эпоху раннего Средневековья. Отношение к нему меняется на прямо противоположное: синий становится модным, аристократическим цветом и даже, по мнению некоторых авторов, прекраснейшим из цветов. За несколько десятилетий его экономическая ценность многократно возросла, его все активнее используют в одежде, он занимает все большее место в художественном творчестве. Столь неожиданная и разительная перемена свидетельствует о том, что та иерархия цветов, что занимала место в системах человеческого восприятия столько лет, была полностью реорганизована.

Под волной вдохновения было изобретено необъятное количество трактовок синего. Синий символизирует истину, божественную силу, чистый разум, святость. Иконография распределяет оттенки синего за отдельными персонажами Нового Завета. 
В первые десятилетия XIII века вдохновленные представители власти начинают облачаться в лазурные цвета. Вспомните о еще недавнем несправедливом обращении с синим цветом, которое было два или три поколения назад. А сейчас великий король Франции, Людовик Святой, становится первым королем, облачившимся в синие одеяния. Начиная с загробного, тлетворного и вытесняемого цвета, синий дорос до главного символа божественности.

В эпоху Возрождения появилось название для наиболее ценного на тот момент пигмента — лазурита. Ультрамариновая краска изготавливалась из самого дорогого на тот момент минерала, ляпис-лазури, что продавался по стоимости пятикратно своему весу. Еще с VI века он доставлялся в Европу только из Афганистана, где происходила его добыча и переработка. Проделывая Великий Шелковый Путь и попадая на европейский рынок, ультрамариновая краска становилось товаром люксового сегмента. Лазурит, из-за его исключительной редкости использовали экономно, и часто его берегли для богатых покровителей, а покупать могли наиболее процветающие художники.

Для романтиков, в особенности немецких, синий цвет, как и фиолетовый имеет крайне мощную положительную символику. Это цвет прозаиков и поэтов, влюбленных в неведомое. "Цвет таинственной души мира" — так романтики воспевают синий, восхищаясь всем разнообразием его оттенков. Все достоинства синего раскрываются в максимальной полноте уже в конце XIX — начале XX в. Голубой считается самым красивым оттенком синего. Романтизм наделяет голубой цвет своего рода религиозным смыслом. На момент написания "Юного Вертера", где Гёте одевает своего героя в синий фрак, синий — был самым модным в Германии 1770-х годов. Ошеломительный успех книги еще больше способствует усилению этой моды. Так синий и получил распространение по всей Европе.

Пабло Пикассо обратился к синему цвету и создал "голубой период" тогда, когда двигателем его творчества были меланхолия, депрессия, переживание горя. Синий цвет может передавать апатию также, как и покой, ощущение глубины так же, как и одновременное ощущение безнадежности.

Невзирая на меланхоличность синего цвета, каким он запечатлился в современной культуре, он также оставляет за собой ассоциации с близостью к истине, космогонии, мистике, создает впечатление духовности и остается любимым цветом для огромного количества авторов.